Предлагаемые читателю мемуары трех членов семьи Алышевских, наших родственников, относятся к концу XIX – началу XX веков – одному из самых драматических периодов жизни России. Авторы были свидетелями многих малоизвестных или вообще неизвестных широкой аудитории эпизодов и событий в жизни столичной и провинциальной России, касающихся известных исторических личностей, артистов, писателей (Мережковский, Гиппиус, Философов) и поэтов (Брюсов). Мемуары написаны в советское время.

Несколько слов об авторах предлагаемых мемуаров:

Владимир Владимирович Алышевский (1868? – после 1938 г.) – камергер, действительный статский советник, член Государственного Совета, Почетный мировой судья Камышанского уезда. В 1890 г он окончил Императорское Училище Правоведения, затем служил Тифлисским вице-губернатором (1901 – 1905), губернатором Бакинской губернии с конца 1905 по 1915 г., был членом Совета наместника на Кавказе. После 1917 г. остался в России, погиб в лагерях в Уфе.

Лидия Владимировна Барановская (1877 – 1956), (в девичестве – Алышевская) – младшая сестра В.В. Алышевского. Ее муж – Владимир Николаевич Барановский, сын сенатора, был однокашником В.В. Алышевского по Училищу. Он также служил на Кавказе чиновником по особым поручениям, в конце жизни был Губернатором Черноморской губернии.

Ольга Владимировна Барановская (1902 – 1969) – младшая дочь Владимира Николаевича и Лидии Владимировны Барановских. Ольга вместе со своей сестрой Марией («Марой») под воздействием идей французской революции, переданных им гувернанткой мадмуазель Клеманс, после Революции самым решительным образом порвали с прошлым, публично отреклись от семьи, стали активными строителями новой жизни, комсомолками, сотрудничали с ВЧК.

Великий излом, преобразовавший в 1917 году страну до неузнаваемости, прошелся по всем слоям и семьям: одни остались верны прежним идеалам, а другие – безоговорочно приняли новые идеи, в результате брат пошел на брата, дети – на родителей. Разразилась самая страшная национальная трагедия – гражданская война. То же самое происходило и в нашей семье. Кто-то навсегда покинул Родину, кто-то ушел в подполье, затем был расстрелян или погиб в лагерях, а иные остались, стали преданными последователями коммунистической идеологии и беззаветно отдавали все силы строительству «общества будущего».

Предвестники трагических событий появились примерно за сто лет до Октябрьской революции. Вернувшиеся из Франции победоносные русские войска, овеянные революционными ветрами Франции, обнаружили, что на родине крепостное рабство осталось неизменным и даже усилилось вопреки воле Александра I и его советника М.М.Сперанского. Лучшие немногочисленные, в основном, столичные представители дворянства отчетливо понимали, чувствовали душой несправедливость и гнусность крепостничества, иногда даже самостоятельно отпускали крестьян на волю (С.П. Румянцев), устраивали школы, больницы и ремесленные училища (М.К. Тенешева), но таких приверженцев грядущего было незначительное меньшинство.

В действительности, провинциальная Россия представляла собой отсталую, консервативную массу, состоящую из мелкопоместных помещиков и крестьянских общин, совершенно незатронутых «идеями просвещения». Материальный достаток за редким исключением даже у помещиков был невысок. По словам тверского вице-губернатора М. Е. Салтыкова-Щедрина («Пошехонская старина») «основную массу помещиков составляли недоросли из дворян и отставные прапоры, печатное дело успехом не пользовалось, из газет (их и всего-то на целую Россию было три) получались только «Московские ведомости», о книгах и речи не было». Читали исключительно «Академический календарь» - незаменимый источник любопытных сведений, знаний и небылиц (А.С. Грибоедов).

«Лишенная прочной образовательной подготовки, почти непричастная умственному и литературному движению больших центров, помещичья среда погрязала в предрассудках и в полном неведении природы вещей. Даже к сельскому хозяйству, которое, казалось бы, должно было затрагивать существеннейшие ее интересы, она относилась совершенно рутинно, не выказывая ни малейших попыток в смысле улучшения системы или приемов». Эта среда и загубила попытки реформ, затеянные Александром I, отмена крепостного права затянулась на полвека.

Желающая «перемен, во что бы то ни стало», горячая молодежь скатывалась в бессмысленный экстремизм, стараясь правдами и неправдами найти поддержку хотя бы в армии.

Глядя из Лондона и желая пробудить Россию, А.И. Герцен, непосредственно наблюдавший язвы британского капитализма, сформулировал идею, что Россия, минуя капиталистическую стадию, должна пойти своим путем, сумеет построить свой «русский (или общинный) социализм» на основе крестьянской поземельной общины. Н.Г. Чернышевский добавил в идею русского социализма «товарищескую форму производства» с «чаепитиями на лужайке по выходным дням». Многие в это старались верить и восхищались, даже внешне старались походить на Николая Гавриловича, но, увы, понимали, что все это – совершенная и убогая утопия.

Горячая разночинная молодежь в надежде обрести какую-либо устойчивость, найти свои корни отправилась с проповедями и призывами «в народ», чтобы припасть и испить от источника «народной мудрости» и «народной правды». На встречах добродушные крестьяне толковали все о «земельке и непосильных платежах», а агитаторы (числом 2 – 3 тысячи), отправлявшиеся в деревню под видом бродячих ремесленников, торговцев, сельских работников, призывали к бунту, свержению самодержавия и установлению «общинного социализма».

Надежды на то, что крестьянство готово «к делу» и только и ждёт призыва, не оправдались. Более того, призывы бороться против царской власти, да ещё исходившие от бар и ряженых неславянской внешности, переодетых мужиками, казались крестьянам подозрительными. Агитаторов приколачивали и арестовывали: под суд пошло более 1000 пропагандистов в 37 губерниях. «Застенчивая» Россия была не готова ни к революции, ни тем более к социалистической идее, отдавать просто так свое – трудом нажитое никто не хотел.

Провал «хождения» привел к полному раздраю в обществе. Некоторые не могли примириться с перспективой рутинной работы: получением образования, развитием науки и промышленности, народного просвещения, реформой общественного строя и т.п. Хотелось быстрого действия, шумихи, громких слов и еще более громких действий. Возникла целая плеяда террористов, объясняющая свои подрывы высших чиновников и членов царской фамилии исключительно «борьбой за освобождение народа». Был создан даже «Катехизис революционера» (С.Г. Нечаев), в котором изображался демонический образ революционера – человека «обреченного, без своих интересов, без дел, без чувств, без привязанностей, без собственности и имени. Он отказался от мирской науки, предоставляя ее будущим поколениям. Он знал только науку разрушения, для этого изучал… механику, химию, пожалуй, медицину…. Он презирал общественное мнение, презирал и ненавидел … нынешнюю общественную нравственность».

Презирая общественную нравственность некоторые молодые отпрыски из высших слоев общества, бросились в объятия революционной идеи, девушки из хороших семейств становились гражданскими женами неуравновешенных малообразованных честолюбцев и наравне с юношами участвовали в терроризме и преступлениях, прикрываемых идеологией. Таков был выбор дочери губернатора Петербурга Софьи Перовской, дочери промышленника Геси Гельфман, сына действительного статского советника Александра Ульянова и многих других.

Взрывы, динамит, порох, жизнь вопреки морали и «устоев» – наверно это заводит, любая даже примитивная идея, оправдывающая террор, кажется безупречной. Разве можно думать всерьез, что десяток покушений может изменить строй в огромной неповоротливой стране или вызвать революцию? Зачинщиков повесят прежде, чем эти новости дойдут до отдаленных окраин.

Россия отшатнулась от бомбометателей, их провокации, шантаж, взаимное предательство вызвали резко негативную реакцию не только русского общества (Ф.М. Достоевский, «Бесы»), но и за рубежом (I Интернационал). Действия террористов воспринимались как «изнанка революции», своего рода неприглядная «одержимость», как «нечаевщина». Долгожданная революция не состоялась и не могла состояться.

Был и другой путь, вполне возможный в конце XIX века, вероятно, одного из самых благодатных периодов в истории России.

Можно было учиться, совершенствоваться, становиться лидерами на своем поприще, как это сделали сын солдата Илья Репин, Филипп Малявин, родившийся в многодетной семье государственных крестьян, Б.М. Кустодиев – из семьи преподавателя гимназии, Фёдор Иванович Шаляпин – сын крестьянина, Дмитрий Иванович Менделеев – семнадцатый ребенок в семье директора Тобольской гимназии и многие другие. Мы всегда будем пользоваться великими достижениями в культуре, науке, музыке, живописи этого периода в истории России.

«Дело надо делать, господа!» - но не всем это по душе и по возможностям.

К началу ХХ века общественная обстановка существенно изменилась: архаичность самодержавного правления, отчетливо проявившаяся в поражении в русско-японской войне, стала очевидной для всего общества, а общественная несправедливость казалась более нетерпимой. Многие члены высшего общества тяготились богатством своей семьи, нажитом, как они считали, несправедливо.

Через сорок лет после террористов - народовольцев популярной общественной идеологией стал марксизм. В России им руководствовался рабочий класс и революционно настроенная часть интеллигенции из разночинцев и дворянства, которые составляли, однако, лишь незначительное меньшинство. В 1900 году на крупных капиталистических предприятиях работало всего 2,81 млн. человек, еще 11.2 миллиона составляли мелкие ремесленники, строители, чернорабочие, батраки, поденщики – т.е. плохо организованные и некрепкие в своих убеждениях рабочие. Подавляющую массу населения (84%) составляло крестьянство, организованное в общины. На национальных окраинах империи дело обстояло еще хуже: основную активную массу составляли склонные к терроризму группировки, идеологией и основным мотивом которых был национализм. Коммунистическая идея даже не рассматривалась. И.В. Сталин, например, работая в Тифлисе в 1900 году, не нашел никакой рабочей организации более крупной, чем железнодорожные мастерские.

После революции 1917 года соотношение сил изменилось несущественно. Промарксистское меньшинство кое-как нейтрализовало крестьянскую массу (82%), провозгласив лозунг «Земля - крестьянам». Крестьяне действительно ждали решения земельного вопроса в свою пользу, поддерживали большевиков, но были обмануты, согласно социалистической концепции земля стала общественной.

Как отмечал Н.А. Бердяев, социалистическая идея, делавшая труженика основой общественного развития и привлекшая в качестве моральной основы христианские заповеди, стала привлекательной для «загадочной русской души», для которой вера в светлое будущее, в справедливость – естественна и необходима. В стране создался дух солидарности, энтузиазма, было ощу-щение общего дела, строительства новой жизни, рождения нового человека. Освобожденный труд в течение двадцати послереволюционных лет воспринимался как радость и подвиг, что отразилось в прекрасных произведениях музыки (Г. Свиридов, «Время вперед!»), поэзии (В. Маяковский, В. Казин), живописи, кино; это было время героев, романтиков и энтузиастов. Тысячи коммунистов из различных стран устремились в Россию поучаствовать в «величайшей эпопее», в реальном воплощении коммунизма. Верили, что «социализм – это свободный труд свободно собравшихся людей», что «труд уже сам по себе – наслаждение».

Были и другие великие достижения этого периода истории России.

Впервые в мире была организована Государственная служба здравоохранения, в результате чего массы рабочих стали получать бесплатную медицинскую помощь, поехали в санатории. Стало возможным также обязательное всеобщее бесплатное образование, в том числе высшее. Талантливые и энергичные инженеры и ученые сыграли в дальнейшем важнейшую роль в выживании страны в Войне. Было реализовано «Равенство» в правах всего населения, независимо от национальности, пола и т.д. К 1922 году был полностью ликвидирован уголовный и политический бандитизм, детская беспризорность.

«Следуя примеру русских» совершилась социалистическая революция и в Венгрии, кроваво подавленная через 113 дней. В Германии же, жившей несравненно богаче, имевшей во много раз больший рабочий класс и широкий спектр политических партий, социалистическая идея не прошла, - частная собственность победила.

После революции в России крестьянская масса, враждебно относящаяся к обобществлению частных материальных ценностей и средств производства никуда не делась. После жестокой коллективизации она перебралась в город, превратилась в «победивший класс», сохранив свою идеологию. Вера Фигнер (1852 – 1942), старейшая российская революционерка, в 1925 году говорила о необходимости новой революции для перевоспитания масс, изменения их мировоззрения, системы ценностей, создания обновленного человека – свободного от чувства алчности, стяжательства и эгоизма.

Искоренение мелкособственнической идеологии привело к жестокой борьбе внутри страны. Неизбежность войны с Германией после прихода к власти фашизма стала очевидна, была необходима, по словам В.М.Молотова, «настройка общества». Положа руку на сердце, можно ли предположить, что Россия, изображенная И.Ильфом и Е. Петровым, М. Зощенко или Пантелеймоном Романовым смогла бы выстоять в Великой Отечественной войне против мощнейшей немецкой армии, если бы не была выполнена предвоенная индустриализация и военно-патриотическая подготовка? То, что СССР устоял после жесточайших поражений в 1941 году, многими вообще воспринимается, как Божий промысел (Н. Михалков).

Действия властей по консолидации общества и срочной индустриализации вылились в массовые репрессии. Этой мясорубкой воспользовались бесчестные и завистливые люди (Т.Д. Лысенко), они сводили счеты или добивались материальных благ: жены писали доносы на нена-вистных мужей, мужья – на надоевших жен, соседи – друг на друга. Было зарегистрировано около 2,5 млн. доносов, из которых только 1,2 млн. рассматривались органами.

Тяжелейший урон прогрессивной части общества нанесла война. Люди, ставившие общественное выше личного, шли первыми и первыми погибали. Поколение бессребреников, искренне руководствовавшееся в своих действиях коммунистической идеей, ушло.

Окончательно социалистическая идея была уничтожена с приходом к власти «победившего класса» - партийных функционеров с крестьянскими корнями (Н. Хрущев, Л. Брежнев), родственники которых уже, не стесняясь, занимались личным обогащением. На руинах социализма возник государственный капитализм, при котором с помощью государственных органов стало осуществляться перераспределение товаров и ценностей в соответствии с положением в партийно-государственном аппарате.

Следующее поколение «коммунистов» покончило и с формально-правовыми основами государства. Члены государственной машины старались поддерживать для собственной безопасности разрушающееся государство, но рассматривали его только в качестве источника наживы. Свое будущее, и в особенности будущее своих детей устраивали где-нибудь подальше заграницей.

Были попытки возродить светлую социалистическую идею – «Пражская весна», «Социализм с человеческим лицом», но они были подавлены партийно-государственной машиной.

В 1991 году произошла реставрация: СССР распался, сменились государственный строй, право на собственность и средства производства, идеология и правящие элиты.

Что касается национальных провинций СССР, местные руководители вообще никогда не были приверженцами социалистической идеи. Их интересовала только власть, стяжательство, а идеология – была лишь условиями игры, средством к достижению власти: все первые секретари, главные коммунисты (Бразаускас, Ниязов, Алиев, Шеварднадзе и др.), после распада СССР мгновенно стали злобствующими русофобами, состоятельными буржуазными лидерами, роскошная жизнь которых отвратительна по сравнению с аскетизмом первых большевиков.

Спустя четверть века на Петербургском телевидении в интервью с Сажи Умалатовой, боровшейся за сохранение СССР, вскрылись шокирующие подробности раздела имущества страны.

18 декабря 1990 года на Всесоюзном съезде депутатов СССР Сажи Умалатова предложила сместить Горбачева с поста Президента СССР по причине его преступной деятельности, направленной на развал Союза. О цели ее выступления стало известно заранее, и накануне Горбачев, чтобы нейтрализовать его, обратился к депутатам с широким жестом, имея в виду страну: «Это же все будет ваше!», и голосование в поддержку Горбачева было обеспечено!

Итак, и в России с социализмом было покончено. Не обошлось без грязи и гнусных вымыслов.

Что же осталось?

Была ли это трагическая попытка русского народа открыть реальную дорогу в будущее или же это была историческая аномалия, очередной трагический загибон русских в наказание за их наивную простоту и доверчивость?

Или же правы были те, кто утверждал, что «для социализма нужен базис. Сначала демократия, потом парламент. Культура нужна. А мы – Азия-с!»

Как считают многие, русские, как народ, населяющий Россию, в подавляющем большинстве верит в «непрестанное действие всемогущества, премудрости и благости России, которой Бог или Провидение сохраняет бытие и силы людей, населяющих ее, направляет их к благим це-лям, всякому добру вспомоществует, а возникающее через удаление от добра зло пресекает или исправляет и обращает к добрым последствиям».

Это утверждение почти дословно повторяет определение «Промысла Божьего» московского митрополита Филарета в «Пространном христианском катехизисе».

Русские с времен Василия III верят в идею «Третьего Рима», в покровительство Богоматери и благодать Божию, простирающуюся над Россией. И не только русские. Имеются многочисленные примеры, когда люди других национальностей, рас и вероисповеданий, невзирая на смертельную опасность (мусульмане), меняли свою религию на православие, родину – на Россию, обретали здесь благость и приводили за собой к православию тысячи последователей. «За нами правда («мы славим правду – православие»), мы творим добро, защищаем справедливость – это и есть источник нашей силы».

Но Благодать Божия не есть еще социализм. Нерадивый трудяга, но Праведник Иванушка-дурачок никогда, ни в одной сказке не становится рядовым строителем коммунизма, а неизменно превращается в результате трудов праведных или просто удачи в царевича, князя, отхватив при этом себе в жены красавицу и умницу царевну – никак не среднестатистическую девушку. Это, конечно, не по-социалистически.

Ехидные студенты МГУ спрашивали преподавателей-общественников, откуда возьмется столько черной икры, чтобы хватило на всех, но лекторы умело ускользали от прямого ответа.

И все же будущее нам представлялось обществом свободных, творческих и смелых людей, не отягощенных пороками, при этом общество будет руководствоваться схожими с библейскими выверенными моральными принципами, которые естественным образом возникают из потребностей общества и индивидуумов, а не привносятся верой в Бога или в коммунизм.

Сейчас это объявляется «утопией».

Произошедшая в России в конце ХХ века контрреволюция, закрепленная конституцией 1993 года, погрузила наше общество в мир алчности, пороков, туманного буржуазного будущего и объективных несчастий.

Вместо бывшего морального кодекса утверждается «Новый планетарный гуманизм» (В.Л. Гинзбург), «свободный от гнетущих пуританских догм», признаются «легализация эвтаназии, запрет смертной казни, оплодотворение клетки в лабораторных условиях, вынашивание женщиной чужого плода или выращивание его в инкубаторе, генетическая инженерия, трансплантация органов и клонирование, половое просвещение с раннего возраста, равноправие гомосексуалистов, бисексуалов и транссексуалов. Супружеские пары одного пола должны обладать теми же правами, что и гетеросексуальные пары. Не должны запрещаться… браки между родственниками».

Сюда необходимо добавить планируемое сокращение на 9/10 численности человечества (может жить только «Золотой миллиард»), глобальное загрязнение среды, тотальный контроль за деятельностью, сознанием и перемещением отдельных граждан, отсутствие конституционных свобод», тотальное манипулирование сознанием и общественным мнением, массовый переход на сексуальные суррогаты (имитаторы и секс-роботы) и т.п.

Предлагается проникаться уважением к богатым, восхищаться завихрениями в их мозгах и убогими страстишками и называть воров – «новой аристократией».

Нужно ли такое светлое будущее?

Или же опять понадобится прожить и уйти из жизни двум-трем поколениям, когда кровь уйдет в землю, а пепелища зарастут лесом, когда вновь в народе России возникнет устойчивая неприязнь к неправедному богатству, сожмется некогда глухое сердце при виде бедных и убогих, и нестерпимо, не гнушаясь любыми жертвами, захочется справедливости «для всех»? И бабахнет революция? Ведь стоит же и будет стоять на главной площади величественный собор, назван-ный в честь бессребреника юродивого Василия, не боявшегося говорить горькую правду в гла-за боярам и самому царю. И история повторится на новом витке?

Но кто же будет двигать исторический процесс? Пролетарии в историческом понимании, как и лозунг «Пролетарии всех стран, объединяйтесь!» канули в Лету. Вместо крестьянской массы возник его идейный последователь – «средний класс», невосприимчивый к идее всеобщего равенства.

Осталась надежда только на веру русского народа в «правду и справедливость», и, действительно, слова из «Прощания славянки»: «Встань за правду, русская земля!» поднимают залы в общем порыве и тем единодушнее, чем жестче и суровее внешнее давление на Россию.

Теперь несколько слов об Ольге Барановской. Ее судьба – зеркало истории России.

Девочки – Мара и Ольга родились в 1901 и 1902 гг. в обеспеченной семье высших государ-ственных чиновников.

Девочек воспитывали боны – нелюбимая англичанка и энергичная молодая француженка, мадмуазель Клеманс Клюе, воспитавшая в них, против воли родителей, ненависть к буржуазии и любовь к революции. Увиденная ими в юности в Кисловодске публичная казнь большевиков, сопровождаемая восторгами «приличного» общества, навсегда отвратила девочек от своего окружения, от «квартирного мирка», а встреча с мудрым и талантливым большевиком и чтение в запой книжки Н.И. Бухарина и Е.А. Преображенского «Азбука коммунизма» предопределило их дальнейшую судьбу.

Они публично отреклись от прошлого, от семьи, стали изгоями в своей среде и превратились в убежденных и последовательных комсомолок, готовых выполнить любое задание Родины. Эту убежденность они сохранили на всю жизнь.

Благодаря свободному владению языками их в качестве секретных агентов направляют на работу в Американское агентство помощи голодающим (АРА), иностранные сотрудники которого занимались, в основном, сбором разведданных и личным обогащением – скупкой золота, антиквариата и предметов искусства. А помощь состояла в продаже армейских неликвидов, поступающих в Европу и СССР за деньги благотворительных обществ. Впрочем, то же самое мы видели спустя 70 лет при распаде СССР. И в этот момент с юной Ольгой происходит трагедия библейского масштаба: она страстно влюбляется в иностранца, своего первого мужчину вдвое старше ее, и в самый критический момент первого признания узнает, что он – агент иностранной разведки.

Что делать – изменить Родине или разоблачить безумно любимого врага и отправить его, возможно, на смерть?

Недалекие современные «народные артистки России» трактуют жизненные драмы выходцев из аристократии, перешедших на сторону коммунизма, незатейливо: «Девочки запутались, полюбили большевиков».

Это – недостойно и невежественно; жаль даже, что наступило такое время, и такие оценки звучат публично.

Во времена социализма Родина была дороже.

Декабрь, 2015 года