Это был один из редких моментов полной умиротворенности, Александр и Валентин теплым, тихим, солнечным днем неспешно шли по правому берегу Влтавы от бывшего моста Франца – Иосифа к Карлову мосту. Было начало сентября, солнце светило нежарко, легкий ветерок играл на набережной желтыми листьями клена. Редкие парочки сидели на скамейках набережной, любуясь прекрасным видом на Влтаву с белыми чайками и пароходиками, на уютную Малу Страну за рекой с лабиринтом тихих, мощеных камнем улочек, и на Пражский Град с серой громадой Собора Святого Витта.

Все хорошее кончается, а прекрасное – пролетает, как сон. В Праге им оставалось пробыть всего два дня, а затем – обратный путь, через Мораву в Москву.

Ровно через год произошло вторжение в Чехословакию, и отношения с жителями страны было испорчено, если не навсегда, то на долгие годы. А той осенью русские были милее всех.

В Праге проходил Международный Астрономический Съезд, на который Советское правительство под нажимом Академии рискнуло выпустить всех желающих. Корифеи отправились через Интурист на самолетах, а зеленая молодежь, к которой относились Александр и Валентин, уехала из Москвы поездом за неделю до Съезда, отчего, безусловно, выиграла.

Приключения начались сразу с пересечения границы: так хотелось быстрее попасть заграницу, что московская группа, не дожидаясь своего «молодежного» гида с деньгами и билетами для проезда по Чехословакии, просочилась через таможенников и пограничников, чешский гид тем временем только выезжал из Праги.

Заграница оказалась тихим, очень чистеньким, мощеным камнем городком. Вся московская группа бродила неорганизованным стадом по спящим улицам и с первым же поездом отправились в неизвестном направлении куда-то на запад. Это был так называемый «рабочий поезд», что-то вроде нашей электрички, он останавливался на каждой остановке, развозя на работу милых и улыбчивых пассажиров, одетых в светлую удобную одежду. Люди входили и выходили, некоторым приходилось ехать на работу за сорок километров.

Московская группа представляли собой странную компанию небритых и неухоженных молодых людей с красными от бессонной ночи глазами. Билетные кассиры, ходившие по вагонам, и пассажиры, узнав, кто это такие, тут же приняли в москвичах самое деятельное участие, стали кормить их своими завтраками, и бурно обсуждать, куда же им следует добраться. Ехать было неплохо, только очень хотелось спать, москвичи постоянно клевали носами. Несчастный гид, не найдя группу на границе, поднял на ноги все местные власти. После нескольких часов волнений ему, наконец, сообщили, что какая-то группа русских мирно путешествует малой скоростью в сторону Братиславы. Неизвестно, как он сумел так быстро добраться до нее, но он встретил нашу группу прямо на вокзале.

На Братиславу было отпущено три дня.

В первый же свободный вечер, это была суббота, Александр и Валентин отправились погулять по городу. Денег было достаточно, на «прогул» обменяли месячный оклад, их научный шеф под угрозой увольнения запретил что-либо тратить на «шмотки» и велел все деньги потратить только на развлечения.

Постоянно на глаза попадались заведения под вывесками «Hudba a Tanec», но что же было там на самом деле, выяснить на удавалось: окна были плотно зашторены, а швейцары не пускали и говорили что-то о местах:

- «Preplnený» или «Žiadne voľné miesta», - что Александр и Валентин понимали как «Переполнено» и «Нет свободных мест».

Устав от неудач, Александр и Валентин остановились около одного из таких заведений, обсуждая, как же провести вечер. Женщина, лет шестидесяти, сидевшая у входа, только что им отказавшая, вдруг поднялась и спросила без акцента:

- А вы – русские?

Они утвердительно без особого энтузиазма кивнули, не надеясь, что это признание сыграет какую-нибудь роль. Никогда и нигде такое признание не помогало им, а иногда – в Прибалтике – просто вредило. Здесь было все наоборот: женщина страшно разволновалась, оказалось, что она – эмигрантка первой волны и поговорить с русскими для нее – большой праздник. Она просила подождать, чтобы было организовано место для дорогих гостей. Действительно, когда Александр и Валентин вошли в зал, их столик на двоих стоял посредине, вся публика грянула «Катюшу». Александр и Валентин покраснели оттого, что, в отличие от всего зала, знали слова лишь приблизительно и не смогли подпевать. Единственный официант, плотный, но очень живой мужчина средних лет с редкими прилизанными волосами, в жилетке и с огромным бумажником, тут же подскочил к ним, откупорил бутылку белого вина, предварительно показав ее, и стоял на вытяжку, ожидая, как оценят вино его гости. Потом к ним подходили музыканты, склонившись, играли для них прелестные славянские мелодии, весь зал при этом очень стройно пел и раскачивался на длинных скамейках за столами. Это была действительно настоящая «гудьба».

В Брно часов в девять вечера они хотели попасть в варьете, их долго не пускали. Когда они все же вошли, консьержка натерла им подошвы с воском, но зал оказался пуст: публика собиралась только после десяти вечера! Они слышали, как официанты недовольно разговаривали о том, что вот, «явились какие-то странные англичане». Все переменилось, когда Александр и Валентин сообщили, что они – русские: их пересадили за лучший стол, откуда будет хорошо видна программа, тут же притащили вино и легкую закуску.

Астрономический Съезд происходил в Праге. С научной стороны он был довольно скучен: итоговые обзорные доклады о том, что уже все знают, и заседания в секциях, совершенно пустые для советских членов, не имевших возможностей принимать какие-либо решения. Было интересно, конечно, вживую увидеть мировых светил, которые были известны лишь по статьям. Американцы привезли и выложили в физкультурном зале Университета огромную и подробнейшую фотографическую карту Луны, они очень обстоятельно готовились к предстоящей высадке. Специалисты по Луне босиком или на корячках ползали по полу, рассматривая загадочные образования на ее поверхности, которые для наземных наблюдений были недоступны.

Сама Прага и пражане были намного привлекательней научных заседаний.

Гуляя по Вацлавской Площади, Александр и Валентин забрели в кондитерский магазин. На всю длину зала простирался стеклянный прилавок с блюдами, уставленными не повторяющимися сортами пирожных, выбрать что-то было невозможно. Внимательные пражане тут же обступили москвичей, и каждый из своего кулечка доставал то, что он считал самым-самым и угощал их, следя за произведенным впечатлением.

В знаменитом пивном ресторане «У Флеку», где варили уникальное темное пиво более 500 лет, занятые и привыкшие к иностранцам официанты останавливались у столика, за которым сидели Александр и Валентин, чтобы убедиться, что у них все в порядке.

Такие истории происходили постоянно, путешествие в светлый рай, которым была Прага, увы, заканчивалось.

Вечером предпоследнего дня, о котором шла речь, принимающая чешская молодежная туристическая организация устраивала для своих гостей вечеринку с танцами на пароходе. Алкоголь не предполагался, только светлый Пльзеньский «Праздрой».

По Влтаве особо плавать не куда, река в границах Праги перегорожена в нескольких местах мелкими плотинами с водосбросами и шлюзами, поднимающими уровень воды на полметра - метр.

На пароходе для танцев были приспособлены салоны первой и второй палубы, на верхней палубе за трубой также можно было посидеть, укрывшись от ветра. По всему периметру мигали разноцветные лампочки, а внутри салонов в центре вращались зеркальные шары, покрывая все пространство бегающими зайчиками. Обстановка была приятной.

Александр и Валентин явились на танцы, «одетые с иголочки», скорее по инерции от прошедшего Съезда, – в костюмах с безупречными белыми сорочками, одетыми по примеру безусловных кумиров тех лет – группы «Битлз», что, возможно, было излишним, но придавало им известную элегантность. Большинство посетителей было в свитерах и джинсах. Публика была интернациональной – в основном, немцы, но были также американцы и англичане.

Александр ясно предчувствовал, что что-то сегодня произойдет, какая-то неприятная дрожь пробегала по спине, все было слишком хорошо.

Они поднялись на вторую палубу, из открытых окон и дверей салона гремела музыка. Александр увидел ее сразу, как вошел в салон, она стояла в компании каких-то парней, недалеко от ди-джея. Ее лицо было, как будто, высвечено прожектором, он ясно видел ее глаза, губы, брови, волосы. Валентин куда-то исчез, хотя они только что оживленно говорили друг с другом. Исчезло и окружение, не было ни толпы, ни танцующих, притихла и только что гремевшая музыка.. Это было каким-то наваждением, единственным его желанием было только любым способом приблизиться к ней и взять ее за руку. Она также смотрела на Александра, не отрываясь. Ей было лет восемнадцать, она была небольшой хрупкой изящной девушкой, ниже Александра сантиметров на десять, с русыми волосами, вьющимися крупными локонами. Александр вряд ли смог бы ответить, что его влекло к ней, была ли она красива, желание коснуться ее было необоримым, безотчетным, он, как будто, был под гипнозом.

С ней происходило то же самое, она бросила свою компанию и также пробиралась обходя танцующих к Александру. Когда их протянутые руки смогли ухватиться друг за друга, он почувствовал необыкновенную мягкость ее кожи, нежность и легкую дрожь пальцев, но самым важным были ее огромные, распахнутые глаза, становившиеся все ближе и ближе.

В горле стоял ком, он только смог сказать:

- Shall We Dance?

- It would be perfect, - вежливо ответила она с небольшим акцентом.

Он обнял ее двумя руками за талию. Аннет была в легком коротком платье, рассчитывая провести вечер в энергичных танцах, демонстрируя свои хорошенькие ножки, но получилось иначе. Сквозь тонкую ткань Александр чувствовал ее близкое трепетное тело. По спине Александра бегали мурашки, губы дрожали, и к своему стыду и раздражению он ничего не мог с этим поделать. То же самое, по-видимому, чувствовала и она. Только положив руки ему на плечи, прижавшись и почувствовав в нем опору, она немного успокоилась.

Это было прекрасное время контактных танцев, медленных и полных неги, был еще и всеми любимый заводной рок-н-ролл, но в тот вечер они были не в том настроении.

Было совершенно неважно, понимала ли она, что ей говорил Александр, она слушала его, подняв не него свои огромные ясные глаза, и иногда что-то отвечала. Все самое важное происходило вне слов, через руки, глаза и губы. Он еще не знал ее имени, ни откуда она, но совершенно определенно чувствовал, что судьба его настигла, что они уже давно знакомы и только искали друг друга, блуждая, как слепые в темноте. Розовое облако окутало их, отгородив их мир от прошлого и настоящего. Они могли бы и молчать, как люди, прожившие долгую жизнь вместе, нужно было только смотреть друг на друга и держаться за руки, чтобы чувствовать высокое напряжение, пробегающее по пальцам и по телам.

Больше они не расставались и передвигались только обнявшись. Она оказалась студенткой из Гамбурга, изучала дизайн в области иллюстрирования, костюма и текстиля, ей также было интересно, чем занимался Александр.

В Москве у Александра была девушка, с которой он собирался завести отношения, она ему нравилась, но и она теперь поблекла и полностью исчезла из его сознания, была только Аннет.

Будущее, как и прошлое, теперь было связано только с ней, он уже был поглощен мыслями, где они будут жить, как его воспримут ее родители, для него все уже было определенно и решено.

Около полуночи пароход причалил.

Толпа хлынула из салонов на палубу. Какой-то бугай злобно посмотрел на Александра, грубо втиснулся между ним и Аннет и разъединил их. Нужно было некоторое время, чтобы Александр, пребывавший в грезах, смог очнуться и ринуться за обидчиком, который времени не терял и энергично за плечи подталкивал Аннет к выходу. Александр, еще ничего не поняв, крикнул, чтобы Аннет подождала его внизу.

Сзади голос отчетливо сказал:

- Назад! Стоять!

Аннет также не отрывала глаз от Александра, он видел только ее огромные удаляющиеся глаза, наполненные ужасом. Мужчина с пивным животом вытолкнул Аннет на лестницу, ведущую вниз.

Больше они не виделись, найти Аннет не удалось, на всю жизнь осталась боль и рана от несостоявшегося счастья.

- Боже! Куда же ты смотришь? Неужели маленькую ложку счастья должна всегда уравновешивать огромная бочка дегтя, или «Happy end» – это сказка тупой, бессмысленной толпы!?